(Записка составлена на другой день после суда)

В четверг или в пятницу (13 или 14 февраля) он был задержан вечером, когда выходил из дому. В субботу или воскресенье стало известно, что во вторник, 18.2, он предстанет перед судом. Какой это будет суд ‒ официальный (т.е. народный) или общественный ‒ не было ясно. Заседание должно было проходить в клубе Ремстрой конторы № 15, Набережная Фонтанки, д. 22, в 17 часов. Я пришел туда в 15.40 и застал на месте Алека^*. Зал был пуст. Алек сказал, что заседание должно состояться либо здесь, на Фонтанке, либо в суде ‒ Восстания, 38. Подошло еще несколько человек. Мы поднялись в зал. К залу примыкает бильярдная. В дверях ее показался человек с кием. “Вы на суд?” ‒ “Да, на суд”, ‒ “Суда не будет. Он отложен на неопределенное время”. Человек с кием сказал, что только что звонил в Райком, чтобы удостовериться, а потом пошел писать объявление. А мы отправились на улицу Восстания.

В вестибюле суда стояли кучками по 5‒6 человек и тихо разговаривали человек сорок. Будет ‒ не будет… Здесь ‒ не здесь… Где адвокат? Где он? Приехала ли Вигдорова? А это кто? ‒ Меттер… Видел знакомые, полузнакомые, незнакомые лица. Все возбуждены. Потом привезли его. Я стоял спиной к двери и не видел, как он прошел. Видел только сопровождение. Говорили, что он шел без шапки, саркастически (театрально, по словам некоторых) усмехаясь. Машину остановили напротив суда. В вестибюле все было по-прежнему. Приехала и прошла наверх Вигдорова. Н. Долинина успокаивала: “Судья поговорит с ним и, вероятно, отпустит”. “Не дразните, не раздражайте, не спешите наверх”.

Около 45 минут пятого с лестницы сбежал Женя^**. “Третий этаж, комната 12, быстро”. Мы пошли следом. Он почти бежал. Вошел в дверь. Следующим на дверь нажал я. Она не поддалась. Я надавил сильнее и увидел в образовавшейся щели синюю суконную спину. Народ все поднимался. Площадка была полна. Из зала один за другим вышли трое милиционеров (младшие лейтенанты). Они говорили: “Тихо, не мешайте суду работать, зал переполнен, что вам там делать, там уже есть родственники и друзья, и общественность, отойдите от двери, судья приказала никого не пускать”… Разные люди протискивались сквозь толпу, помахивали удостоверениями “Звезды”, “Вечорки”, какими-то членскими книжками. Младший лейтенант сказал: “Найдите председателя суда Румянцева. Второй этаж, комната 2. Если он разрешит, мы вас пустим”. Корреспонденточки обрадовались проблеску надежды и побежали искать Румянцева. Вернулись быстро ‒ он занят, слушает дело. “Ищите секретаря”. Опять убежали, и опять ненадолго. ‒ “У секретаря окончился рабочий день”. “Ничем не могу помочь”, ‒ сказал младший лейтенант.

На узкой лестнице скопилось около ста человек. Стояли, бродили, проталкиваясь. За дверью шел процесс, но никто не знал, что именно там происходит. Время от времени кто-нибудь из свежих протискивался сквозь толпу в надежде убедить стражу и войти в зал. Все попытки этого рода наталкивались на глухоту и немоту. Вдруг двое протиснувшихся, не сказав ни единого слова и не показав никаких бумаг, были пропущены милицией. Поднялся гул. Лейтенант объяснил ‒ “Это наши сотрудники”. Потом в течение часа, пока шел процесс, в зал был допущен еще один человек. Это был И. Меттер. Он был впущен по просьбе защиты и с разрешения судьи (так говорили).

Наконец, все кончилось. Толпа, подгоняемая криками “Давай, давай! Не задерживайтесь! Освободите помещение! Рабочий день окончен! Суд закрывается, давай, давай!”, спускалась в вестибюль. Тут вышла заминка: черный ворон был подогнан к зданию суда вплотную ‒ дверь в дверь. Покинув суд, можно было попасть только в этот автомобиль. Наконец, машину отодвинули ‒ сантиметров на восемьдесят. Толпа выходила из дверей и огибала черный кузов с двух сторон. Потом машину вернули на прежнее место. Его втолкнули, он успел махнуть рукой. Несколько женских голосов надрывно выкрикнули его имя. Машина укатила.

Женя рассказал кое-что о том, как шло судоговорение. Адвокат не выступала. Свидетели не допрашивались. Вот некоторые из вопросов судьи и ответов обвиняемого.

Судья: ‒ Ваш трудовой стаж

Он: ‒ Я думаю…

Судья: ‒ Здесь вы должны не думать, а четко отвечать.

Он: ‒ Я полагал…

Судья: ‒ Впервые в жизни я вижу человека, неспособного толком указать свой трудовой стаж.

[….]

Судья: ‒ Нет ли у вас жалоб?

Он: ‒ Есть две жалобы. Во-первых, в небольшой камере, где я содержусь, круглосуточно горит двухсотваттная лампа. На просьбу заменить ее лампой меньшей мощности мне отвечают отказом. Во-вторых, мне отказались дать карандаш и бумагу.

[….]

Из определения, вынесенного судьей, известны следующие пункты (нумерация произвольная).

1) Милиции ‒ установить точную сумму денег, полученную обвиняемым в течение 1962-63 гг.

2) Для проверки обоснованности представленной адвокатом справки о том, что обвиняемый страдает каким-то нервным (психическим?) недугом, направить его на экспертизу в стационар. До экспертизы держать под стражей, так как обвиняемый неоднократно уклонялся от психоневрологического обследования.

________________________________________

* Александр Борисович Шейнин

** Евгений Исаакович Клячкин