Эта заметка представляет собой читательский отклик на работу К.Ю. Лаппо-Данилевского «Последнее стихотворение Г.Р. Державина» [1]. Точнее говоря, заметка относится не ко всей работе [1], а к одному ее конкретному аспекту: речь пойдет о совокупности начальных букв восьми строк знаменитого стихотворения Державина:

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!

Автор [1] сообщает, что первым эту совокупность букв, «РУИНАЧТИ», прочел сверху вниз по вертикали американский лингвист М. Халле, который разбил ее на два слова – «РУИНА» и «ЧТИ» – и в 1951 году доложил о своем наблюдении в гарвардском семинаре Р. Якобсона по русской поэтике. Позднее, в 1959 году, М. Халле опубликовал на эту тему статью «О незамеченном акростихе Державина» [2]. Центральный тезис статьи М. Халле сформулирован так: «Начальные буквы всех восьми строк, РУИНА ЧТИ, на самом деле, дают подходящий заголовок для стихотворения, повествующего об эфемерности всех человеческих деяний и достижений. Наличие такого акростиха нельзя приписать счастливой случайности; таких совпадений не бывает. Следовательно, надо предполагать, что акростих был умышленно введен в стихотворение самим поэтом». В работе [1] подробно анализируются различные возможные толкования каждого из слов «РУИНА» и «ЧТИ» в отдельности, а также всего высказывания в целом. Автор цитирует и критически рассматривает суждения о смысле этих слов, высказанные авторитетными зарубежными специалистами: Р. Якобсоном [3], Д. Чижевским [4], Ч. Дрейджем [5], А. Левицким [6]. После публикации Лаппо-Данилевского (и, вероятно, благодаря ей) к обсуждению державинского акростиха обратились и российские исследователи. В качестве примеров, укажем на работы Н.П. Морозовой [7], Т.И. Смоляровой [8], А.Г. Масловой [9], О.В. Зырянова [10], М.Д. Эльзона [11]. Примечательно, что почти все участники этой дискуссии, вникая в тончайшие нюансы интерпретации слов «РУИНА ЧТИ», не выражают ни малейшего сомнения в том, что гипотеза М. Халле справедлива, т. е. в том, что Державин намеренно построил свое стихотворение как акростих. Особняком среди упомянутых исследований стоят работы [5] и [11]. Автор [5] замечает: «with respect to this poem we may doubt whether we have to do with an acrostic at all.» Автор [11] выражается еще более определенно: «Рискну высказать предположение, что, вопреки аргументам К. Ю. Лаппо-Данилевского, „Последнее стихотворение“ Г.Р. Державина акростихом не является, ибо в противном случае оно должно было читаться по вертикали не в именительном (РУИНА), а в винительном падеже (РУИНУ), и уж во всяком случае быть написано так, чтобы не подвергаться разным толкованиям.» Недоверие к гипотезе М. Халле высказал и М.Л. Гаспаров. В одной из своих записей [12] Гаспаров вспоминает: «У Державина есть знаменитое восьмистишие: „Река времен в своем стремленьи…“. Глядя на эти стихи, я однажды заметил в них акростих „РУИНА“, дальше шло бессмысленное „ЧТИ“. Я подумал: вероятно, Державин начал писать акростих, но он не заладился, и Державин махнул рукой. Через несколько лет об этом акростихе появилась статья М. Халле: он тоже заметил „руину“ и вдобавок доказывал (не очень убедительно), что „чти“ значит „чести“». Со своей стороны добавим, что сама по себе возможность нескольких различных трактовок вертикального текста совершенно нетипична для акростиха – во всех известных примерах такой текст незамысловат и допускает одно-единственное толкование, не вызывающее споров.

Отдавая должное незаурядной наблюдательности М. Халле и М.Л. Гаспарова, задумаемся все же над вопросом: не является ли прочитанное ими в державинских стихах слово «РУИНА» всего-навсего случайной комбинацией букв, сложившейся помимо воли и сознания Державина? Похоже на то, что вопрос этот никогда не получит окончательного ответа; утверждение М. Халле не будет ни опровергнуто, ни доказано и навек сохранит за собой свой исходный статус гипотезы. В работе [1] приводятся некоторые аргументы, говорящие в пользу гипотезы М. Халле. Один из них – содержательность вертикальной фразы: «… скептическое предположение о том, что восемь согласных (? – Ю. В.) случайно составили осмысленное высказывание, представится более чем малоубедительным» [1]. Другой – логическая завершенность стихотворения в сочетании с резюмирующим характером вертикальной фразы: «именно эта законченность – важная предпосылка создания акростиха, начальные литеры стихов которого призваны в чеканной форме продублировать его общую идею» [1]. Разумеется, на эти аргументы нетрудно возразить, но спор на этом не закончится – на новые возражения найдутся новые ответы… Может быть, имеет смысл, не включаясь в полемику, рассмотреть некоторые наглядные примеры, способные помочь каждому индивидуальному читателю выработать собственное отношение к гипотезе М. Халле. Ниже вниманию читателя предлагаются такие примеры, почерпнутые из текста «Евгения Онегина».

Пример первый (здесь и далее арабская цифра – номер главы; римская – номер строфы):

(1. XLV)

Условий света свергнув бремя,
Как он отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба:
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.

Хорошо видно, что начальные буквы строк 8 – 12 составляют слово «яство». Достаточно ли этого, чтобы признать в этих строках акростих? Нет, не достаточно, – может ответить специалист-литературовед. Во-первых, сами эти строки не составляют обособленного стихотворения (или хотя бы цельной строфы) и даже не выражают законченной мысли; во-вторых, смысл слова, которое читается здесь по вертикали, никак не соотносится с содержанием основного горизонтального текста. Продолжим, однако, чтение и приглядимся к еще двум примерам:

(3. IV)

Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
Теперь послушаем украдкой
Героев наших разговор:
– Ну что ж, Онегин? ты зеваешь. –
– «Привычка, Ленский». – Но скучаешь
Ты как-то больше. – «Нет, равно.
Однако в поле уж темно;
Скорей! пошел, пошел, Андрюшка!
Какие глупые места!
А кстати: Ларина проста,
Но очень милая старушка;
Боюсь: брусничная вода
Мне не наделала б вреда…»

(5. XIX)

И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать:
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать:
Не может; дверь толкнул Евгений:
И взорам адских привидений
Явилась дева; ярый смех
Раздался дико; очи всех,
Копыты, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Все указует на нее,
И все кричат: мое! мое!

Здесь слова «ТОСКА» и «УРВИ», образованные начальными буквами пяти строк в строфе (3. IV) и четырех в строфе (5. XIX), несомненным образом перекликаются с речами, действиями и чувствами персонажей, дают емкую формулировку ситуационного и эмоционального содержания этих строф – сплин Онегина в обстоятельствах деревенской жизни, лениво-скучающая интонация его ответа Ленскому (тоска…), агрессивность хищной нечисти в сновидении Татьяны (урви!). Правда, в обоих случаях строки, образующие предполагаемые акростихи, никак не обособлены, но – кто знает – не имел ли Пушкин намерения закамуфлировать их, незаметно вплетя в поэтическую ткань романа? Ведь если верна гипотеза М. Халле, то и Державин утаил от читателя свой акростих, и утаил, надо признать, весьма удачно: вертикальный текст был выявлен спустя сто тридцать пять лет после публикации стихотворения. Прием, который использовал Державин для сокрытия своего акростиха, был предельно прост – достаточно было отойти от обычной для этого жанра практики и не известить читателя о ключевой формальной особенности стихотворения. Между тем, среди людей, которые размышляли о «Реке времен…», цитировали или комментировали это стихотворение, было немало искушенных и вдумчивых читателей. Из авторов двадцатого века назовем хотя бы О. Мандельштама [13], В. Хлебникова [14], В. Ходасевича [15]. Известно, что Пушкин знал стихотворение Державина наизусть и по памяти вписал его в альбом одного из своих болдинских соседей [16].

В строфах «Евгения Онегина» можно найти еще несколько подобных вертикальных слов и словосочетаний («чту осу», «чинно», «степи», «озон», «и вопи» и пр.). Остановимся на одном из таких словосочетаний, которое переходит из строфы в строфу и содержит в сумме десять букв, образующих два слова:

(4. XVI)

«Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так видно небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».

(4. XVII)

Так проповедовал Евгений.
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то.
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.

«ПУНКТ СЕТОК»? Представим себе интеллигентного молодого человека, начинающего лингвиста, который, уже заметив акростихи «ТОСКА» и «УРВИ», внезапно обнаруживает еще и это словосочетание в начальных буквах пушкинских строк. Случайное совпадение? Нет, таких совпадений не бывает! Но где, в каких текстах, могли встретиться нашему лингвисту эти два слова по соседству друг с другом? Какие дисциплины пользуются этими связанными между собой терминами? Ответ напрашивается сам собой – конечно, геодезия и картография. В научных публикациях, нормативных документах, учебных пособиях по прикладной геодезии слова «пункт» и «сетка» встречаются на каждом шагу и часто по соседству друг с другом. Наш лингвист убеждается в этом с помощью учебника «Инженерная геодезия» [17]: «Затем по створам между соответствующими пунктами основных четырех полигонов разбивают и закрепляют заполняющие пункты сетки» (с. 158); «… после уравнивания координаты пунктов сетки будут существенно отличаться от их проектных значений» (с. 159); «Положение пунктов сетки привязывают к осям строительных конструкций» (с. 294). Пестрят этими терминами и рекламные материалы геодезических компаний. Например, на сайте ООО «Землемер» читаем: «В процессе проектирования строительной сетки определяют местоположение её пунктов» [18]. Правда, слово «сетка» писалось в пушкинские времена через ять, но в акростихе вполне допустима замена этой редкой буквы на более распространенную и фонетически эквивалентную ей букву «е». Замаскированное присутствие этих специальных терминов в описании сцены, разыгравшейся в саду поместья Лариных, не удивляет нашего исследователя. Он знает, что годы творчества Пушкина совпали с золотым веком русской геодезии и картографии. В первую очередь ему вспоминается грандиозный проект, разработанный дерптским профессором В.Я. Струве и реализованный под его руководством – так называемая «Дуга Струве». Геодезическая дуга Струве, непрерывная цепь из 265 триангуляционных пунктов, тянулась вдоль земного меридиана от Баренцева моря до Черного [19, 20]; построение ее заняло четыре десятилетия – с 1816 по 1855 год. Разумеется, Пушкин не мог не знать о проекте, задуманном и исполненном с таким размахом. Даже если он и не был лично знаком со Струве, общих знакомых у них было немало. Первыми на ум приходят А.П. Брюллов [21, 22], Н.И. Греч [23, 24], П.Л. Шиллинг [25, 26, 27]. А офицеры – участники топографической съемки Бессарабии, в обществе которых Пушкин проводил вечера во время кишиневской ссылки [28]? В биографическом справочнике Черейского [21] таких наверняка найдется не меньше десятка. Среди них встретятся нам выпускники знаменитого Училища Колонновожатых [29, 30]: А.О. Корнилович (с. 205), В.А. Перовский (с. 326), Н.В. Путята (с. 348). Вспомнится, конечно, и В.Д. Вольховский – лицейский однокашник Пушкина, военный топограф и картограф [31, 32,33]. Были профессиональные топографы и геодезисты и в литературном мире Пушкина: В.И. Даль [34, 35, 36], А.Ф. Вельтман [37, 38, 39, 40], М.П. Вронченко [41, 42]. Вряд ли можно усомниться в том, что Пушкин встречался и с генералом Шубертом, крупнейшим деятелем русской геодезии и картографии поры ее расцвета. Ведь, помимо прочего, Ф.Ф. Шуберт [43, 44] был свояком А.П. Брюллова и О.И. Сенковского, с которыми Пушкин был близко знаком. Да, геодезисты, топографы, картографы принадлежали в те времена к интеллектуальной и культурной элите русского общества (см., напр., [29, 30]), и не стоит удивляться тому, что мы видим стольких представителей этих профессий в ближайшем окружении Пушкина. Скрытый намек поэта на сферу их масштабной деятельности, столь важной для России того времени, придает еще больший вес хрестоматийному определению Белинского. Да, именно так: энциклопедия русской жизни.

Известно также, что Пушкин был хорошо осведомлен об истории межевых споров относительно границ родового владения Болдино и знал о существенной роли, которую играли в этой истории профессионалы землемерного дела [45]. Не случайно же в повести «Метель» (сочиненной в ту же болдинскую осень, когда дописывался «Евгений Онегин») возникает, казалось бы, вовсе необязательный, но весьма колоритный персонаж: «землемер Шмит в усах и шпорах». Был ли Пушкин наслышан о своем современнике, землемере Витебской губернии Н. Шмидте, усердная и успешная деятельность которого зафиксирована в ряде архивных документов [46, 47]? Или он просто дал своему усатому землемеру фамилию, звучащую по-немецки, что часто встречалось в пушкинские времена среди людей этой профессии? Здесь, по понятной ассоциации, само собой вспоминается имя еще одного землемера, И.С. Иванова – современника (и почти сверстника) Пушкина. Литография «Сельцо Михайловское» по его выразительному и топографически точному рисунку, сохранившему для потомства исторический облик усадьбы Пушкиных, встречает посетителей дома-музея в самом начале экспозиции [48]. Этот коллега пушкинского Шмита носил, правда, русскую фамилию, но ведь Печорин в своем дневнике упоминает «одного Иванова, который был немец»… Впрочем, довольно!.. К чему здесь Печорин? Кажется, меня начинает заносить… Пора остановиться. Молодой лингвист, разогретый мыслями о своей счастливой находке, подошел тем временем к двери аудитории, где сейчас начнется занятие семинара. Он уверен: подготовленное им сообщение «О незамеченном акростихе Пушкина» вызовет живой интерес товарищей и заслужит похвалу шефа.

Остановимся и мы. Подведем итог сказанному. Рассмотренные здесь примеры псевдо-акростихов Пушкина, усиливают сомнение в том, что Державин сочинил свою знаменитую «Реку времен…» как намеренный акростих. Позволительно думать, что вопреки мнению М. Халле «незамеченный акростих» в этом поэтическом тексте не был замечен не только поколениями читателей, но и самим автором. А если так, то не следует ли квалифицировать обширную литературу об этом «акростихе» как социально-психологическое явление, которое называют «communal reinforcement» [49] и иногда иллюстрируют сюжетом известной сказки о новом наряде короля?

 

Литература

1. Лаппо-Данилевский К.Ю. Последнее стихотворение Г. Р. Державина. Русская литература. 2000. № 2. с. 146.
2. Halle М. О незамеченном акростихе Державина. International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1959. Vol. I/II. p. 232.
3. Jakobson R. Derzavin’s Last Poem and M. Halle’s First Literary Essay. Language – Sound – Structure. Cambridge, London. 1984. p. 3.
4. Tschizewskij D. Formalistische Dichtung bei den Slaven. Heidelberger Slawische Texte. 3.Wiesbaden. 1958. S. 55.
5. Drage C.L. Russian Word-Play Poetry from Simeon Polotskii to Derzhavin. Its Classical and Baroque Context. London. 1993. p. 23.
6. Левицкий А.А. Образ воды у Державина и образ поэта. XVIII век. Сб. 20. СПб. Наука. 1996. с. 47.
7. Морозова Н.П. О последнем стихотворении Г.Р.Державина. Русская литература. 2002. № 2. с. 137.
8. Смолярова Т.И. Зримая лирика. Державин. М. Новое литературное обозрение. 2011. с. 526.
9. Маслова А.Г. Поэтика времени и пространства в русской поэзии последней трети XVIII века. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Вятский государственный гуманитарный университет. Киров. 2014.
10. Зырянов О.В. «Река времен…» как сверхтекстовое образование в русской поэзии XIX – XX вв. Уральский филологический вестник. Серия: Русская классика: динамика художественных систем. 2015. № 3. с. 87.
11. Эльзон М.Д. О пользе чтения стихов по горизонтали (к истолкованию последнего стихотворения Г. Р. Державина). Русская литература. 2000. № 3. с.81.
12. Гаспаров М.Л. Записи и выписки. М. Новое литературное обозрение. 2000. с. 132.
13. Мандельштам О.Э. Слово и культура. Статьи. М. Советский писатель. 1987. с. 80.(?)
14. Велимир Хлебников. «Лесная жуть». Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Поэмы 1905 – 1922. М. ИМЛИ РАН. 2002. с. 80 (?).
15. Ходасевич В.Ф. Державин. М. Книга. 1988. с. 56 (?).
16. (а) Теребенина Р.Е. Новые поступления в Пушкинский фонд Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом) за 1975–1981 гг. Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1980 год. Л. 1984. с. 4. (б) http://feb-web.ru/febit/pushkin/texts/selected/rup/rup-667-.htm

Примечание автора: Известно, что в альбомном автографе Пушкина первая строка стихотворения Державина была написана с отклонением от его опубликованного текста: «Река времен в своем теченьи». Удивительным представляется тот факт, что Мандельштам в своей статье (см. выше, ссылка 12) цитирует стихотворение с тем же отклонением от опубликованного текста.

17. Инженерная геодезия: Учебник для вузов. Под ред. Д.Ш. Михелева. М. Издательский центр «Академия». 2004.
18. http://domzem.su/
19. Соколовская (Новокшанова) З.К. Василий Яковлевич Струве. Изд. 2-е. М. Книжный дом «Либроком». 2011.
20. Капцюг В.Б. «Дуга Струве» – прошлое и настоящее. Геопрофи. 2009. № 1. с. 63.
21. Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Издание 2-е, дополненное и переработанное. Л. Наука. 1988. с. 49. (Далее ссылка: Черейский).
22. Карнаухова Л., Архангельский С. Александр Павлович Брюллов – портретист. Наше наследие. 2007. № 83-84. с. ??
23. Черейский. с. 118.
24. Рейтблат А.И. Наблюдательный наблюдатель: Н.И. Греч и III отделение. Литературный факт. 2018. № 10. с. 108.
25. Черейский. с. 498.
26. Яроцкий А.В. Павел Львович Шиллинг. М. Наука. 1963.
27. Соболева Т.А. Барон П.А. Шиллинг фон Канштадт и его тайна. История шифровального дела в России. М. ОЛМА-ПРЕСС-образование. 2002.
28. Бартенев П.И. Пушкин в Южной России. Русский Архив. М. 1914. Т. 1. с. 98. (далее ссылка: Бартенев).
29. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Военные топографы русской армии. М. ЗАО “СиДиПресс”. 2001.
30. Папковский П.П. Из истории геодезии,топографии и картографии в России. М. Наука. 1983.
31. Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л. Наука. 1976. с. 73. (статью о Вольховском не нашел в издании 1988 г.)
32. Вересаев В.В. Пушкин в жизни. Спутники Пушкина. Т. 2. М. 1993. с. 941.
33. Мясоедова Н.Е. Друг Пушкина – В.Д. Вольховский. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 27. СПб. 1996. с. 172.
34. (а) Черейский. с. 130.
35. (б) Бартенев. Т. 1. с. 40.
36. Матвиевская Г.П., Зубова И.К. Владимир Иванович Даль (1801 – 1872). М. Наука. 2002.
37. Черейский. с. 63.
38. Черейский Л.А. Современники Пушкина. Документальные очерки. М. 1999, с. 134-135.
39. Акутин Ю.М. Страницы жизни Александра Вельтмана (по архивным и печатным материалам). Встречи с книгой. М. 1979.
40. Кусов В.С. Картограф Александр Фомич Вельтман. Московский журнал. 2000. № 5. с. 32. (Московский архив).??
41. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л. Наука. 1985.
42. Шостьин Н.А. Михаил Павлович Вронченко, военный геодезист и географ. М. Геодезиздат. 1956.
43. Новокшанова З.К. Федор Федорович Шуберт – военный геодезист [1789-1865]. М. Геодезиздат. 1958.
44. Румянцева В.П., Лагунин И.И. Дед Софьи Перовской – автор топографической съемки Псковской губернии в 1820 – 1832 гг. Псков. 1997. № 6. с. 78.
45. Левина Ю.Я. Межевые планы Болдина. Из истории некоторых экспонатов Болдинского музея-заповедника А. С. Пушкина. Болдинские чтения. Горький. Волго-Вятское кн. изд-во. 1981. с. 182.
46. Лукашевич А.М. Увековечение событий войны 1812 года в Витебской губернии: планы, подготовка и реализация (30-е годы XIX в. – 1914 г). Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Материалы XVI Международной научной конференции (Бородино, 6-7 сентября 2010 г.). Можайск. 2011. с. 104.
47. Кирничанская И.С. Исследование истории возникновения поселения и общины староверов в Данишевке в XVII-XIX веках. Дипломная работа. Древлеправославная поморская церковь Латвии. Гребенщиковское духовное училище. Рига. 2013. См. также http://www.russkije.lv/ru/pub/read/Kirnichanskaya/
48. Михайловская пушкиниана. Выпуск 21. Сборник статей научных сотрудников музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское». Методические разработки экскурсий. М. 2002. с. 31.
49. Carroll R.T. Becoming a Critical Thinker: A Guide for the New Millennium. Boston. Pearson Custom Publ. 2005.